– Смотри, это Черная Алати.

Мэллит смотрела, но ни Леворукого не соображала, да и откуда? Алати гоганни нужна, как ей самой Агарис! Матильда высунулась из окошка и заорала:

– А ну, стой!

Карета послушно остановилась. Шумел ручей, цвел шиповник, в траве лиловели горные астры, вдали, сливаясь с облаками, маячил Анэмский хребет.

– Матильда, – Альдо поравнялся с каретой и уставился на бабку, – что с тобой?

– Ничего, – засмеялась вдовица, – но дальше я в этом курьем ящике не потащусь. Едем верхом.

– Давно пора, – согласился внук. – Сейчас прикажу Луну оседлать.

Вдовствующая принцесса кивнула, вылезла из кареты и сошла в травы. В глаза бросились белые метелки. Анчия! У нее сладкие цветы, очень сладкие, но потом на губах остается горечь и никак не проходит. Не заешь и не запьешь. В детстве она по глупости жевала анчию, в юности по еще большей глупости выскочила за Анэсти Ракана. Было сладко, стало горько…

– Готово, – доложил Альдо. – Луна тебя ждет, а Мэллит Робер в седло возьмет.

– Мэллица она, – недовольно поправила Матильда, – Мэллица! На худой конец Мелания. Неужели трудно запомнить?

– Трудно, – вздохнул внучек и шепнул: – Я алатский учить не буду.

– Да кто ж тебя заставляет, – хмыкнула Матильда. – Мы и сами его перезабыли, если что и осталось, то имена.

– Имена! – оскалился Альдо Ракан. – Язык сломаешь и не заметишь.

– Ну уж какие есть, – фыркнула вдовствующая принцесса, срывая несколько стеблей.

– Что это за дрянь? – поинтересовался внук.

– Анчия, – сообщила бабушка, засовывая сорванные метелки за косо приколотую брошь. – Не вздумай грызть, горечь страшенная.

– Не вздумаю, – Альдо придержал Луну под уздцы. – Долго нам еще?

– К вечеру доберемся…

Можно и раньше, если рвануть через Тикотскую лощину, но она может не отыскать дороги. Подъехал Робер – в темно-красном дорожном платье и на золотистом коне он был зверски хорош. Скоро женится на какой-нибудь наследнице, куда денется! Мэллит, тьфу ты, Мэллица сидела впереди Эпинэ и щурилась, как котенок.

– Красивые места, – Эпинэ поднял руку, заслоняясь от солнца, – люблю горы.

– Давно? – осведомился Альдо.

– Как увидел… Сагранна выше.

– Это отроги, – отчего-то обиделась Матильда. – Главный хребет в стороне.

– Я знаю, – кивнул Робер. – Я там был.

Он и впрямь там был, а вот она дальше Анэмов не забиралась, да и то в юности. А Анэсти и того не видел, хоть и ныл про великую Талигойю. Он был создан для нытья, затащи его Леворукий на трон, он бы в обморок хлопнулся.

– Вам понравится Сакаци, – не к месту брякнула Матильда, отгоняя призрак мужа и злость на себя за зря растраченную жизнь. – Шикарное место: форелевые реки, охота, дикий мед…

– И далеко от столицы, – добавил Альдо, – мешать не будем.

– Чушь, – пожала плечами Матильда. – Сакаци – герцогский замок. Балинт Мекчеи его больше других любил, а сейчас он свободен. Тетка Шара умерла два года назад, чуть не до ста лет прожила. Ничего, попьем вина, поохотимся, а к зиме будет готов дом в Алати.

– Да, – встрепенулся Альдо, – Робер, ты уже написал про охоту?

– Нет, – Иноходец встревожен, или ей показалось? – Не написал. Мы же не знали, где будем.

– Напиши, – с нажимом произнес Альдо. Вот жеребцы, развели секретов. Сначала – гоганни, теперь охота какая-то…

– В Сакаци просто замечательная охота, – заверила Матильда, – кабаны, олени, медведи, а в замке полно всякой снасти.

– Шара охотилась? – усмехнулся внук.

Матильда осадила Луну и с удовольствием влепила заржавшему Альдо подзатыльник.

– Шара только на моль охотилась! Но при старой грымзе из Сакаци ни одного гвоздя не пропало, уж такая она была… Бережливая.

– Значит, стала упырем, – предположил внук. – Все скряги становятся упырями. И еще старые девы…

– Насчет Шары не знаю, а нечисть в Сакаци водилась, – мечтательно протянула Матильда. – Мы с Ференцем ее ловили-ловили…

– С кем, с кем? – скорчил рожу Альдо. – А ну расскажи!

– С бароном Ференцем Лагаши. И между нами не было ничего предосудительного, – чопорно произнесла Матильда, не выдержала и рассмеялась. – Ну и дура же я была!

– А призраки? – не отставал Альдо.

– Нет там никаких призраков. Вот закатные твари захаживали, а одна так и вовсе прижилась… Ночью расскажу, а то на таком солнце страшно не будет.

– Ладно, – кивнул Альдо, – выберем ночь потемней.

– С грозой, – уточнил Робер, – чтоб зарницы, гром, ветер…

Ни единой Золотой Ночки не видали, а туда же, грозу им подавай!

– Будет вам гроза, – пообещала Матильда, – и не одна.

Глава 5

Окрестности Фельпа

– Воистину, в мире нет ничего нового, – заметил Рокэ Алва худому мушкетеру, целящемуся в ночную тьму из полуобвалившейся амбразуры. Стрелок был слишком поглощен своим занятием, чтобы ответить. Солдат не думал как о высоком начальстве, так и о собственной безопасности, и опрометчиво высунулся из-под прикрывавших его камней.

Не знай Валме, что мушкетер мертв уже пару часов, он бы никогда не догадался, особенно глядя снизу, но виконт знал, и это тревожило. Разбитая, залитая лунным светом стена, мертвый гарнизон и несколько кэналлийцев с факелами, создающие иллюзию жизни. Жуть! Такое надо запить.

– Валме, вам что-то не нравится? Хотите касеры?

– Не откажусь…

Странная все-таки вещь – луна, не столько светит, сколько пугает. Марсель глотнул касеры и глянул на Рокэ: в призрачном свете одетый в черное кэналлиец казался каким-то не таким…

– Рокэ, у вас… у вас глаза светятся.

– У вас тоже. Лунный свет, куда денешься. – Алва медленно пошел по полуразрушенному бастиону, виконт поплелся следом. На стене мерцали огоньки – там бродили люди, но здесь их было только двое. Валме не то чтобы боялся, но чувствовал себя неуютно. Алва наклонился над привалившимся к пушке офицером, поправил шпагу…

– У них ведь даже могилы не будет? – Марсель не шибко придерживался обрядов, но есть же предел всему.

– Будет, – откликнулся Алва, – как раз у них и будет, да такая, что простоит века.

Кэналлиец добрался до площадки, на которую недостало трупов, и сел, привалившись к еще не остывшим камням. Луна и тишина держали за горло цепкими невидимыми пальцами.

– Что мы тут делаем? – пробормотал Валме, чтоб завязать хоть какой-нибудь разговор.

– Вы – не знаю, – меланхолически откликнулся Ворон, – а я защищаю Талиг.

– Рокэ, – Марсель уставился на Алву, который невозмутимо созерцал луну, – вас ли я слышу?

– Меня, – подтвердил Первый маршал Талига, – бить врагов удобней в чужом доме, а не в собственном. Чтоб потом не вставлять окна и не менять ковры…

Рокэ замолчал. Валме видел чеканный профиль Ворона, тот сидел, запрокинув голову и прикрыв глаза. Уснул? Это было вполне понятно – Алва не ложился двое суток кряду, но виконту ужасно не хотелось бодрствовать один на один с покойниками. Какое-то время Марсель боролся с собой, потом осведомился нарочито беспечным тоном:

– Рокэ, вы верите в проклятия?

– Вы что-то сказали? – Алва потянулся. – Простите, задремал.

– Да я так, – замялся Марсель. Теперь ему было стыдно: разбудить человека, который и так почти не спит, – свинство, за которое убить мало… К тому же Рокэ спросонья мог схватиться за пистолеты…

– Так? – участливо переспросил Ворон. – Подозреваю, виконт, на вас действует луна. Это бывает.

– Не то чтобы действует, – признался Марсель, – но как-то неуютно… И еще покойники эти. Не подумайте, что я суеверен, и вообще утром это пройдет, но…

– Я полагаю, вы хотите сказать, что задумались о смысле жизни? Хотите еще касеры?